Аполитичный антирасизм

В последние годы в российском антифашистском движении четко прослеживается нездоровая тенденция оттока кадров. Причины сложившейся ситуации в каждом случае примерно одинаковы. Активисты разочаровываются в плодах своей деятельности: количество нацистов в результате физического противостояния им на улицах не уменьшается, а само движение находится в стагнации, в связи с отсутствием новых идей и тактик. Возникает историческая необходимость эволюции антирасистских инициатив.

Определение слова «антифашист» может дать даже ученик начальных классов, чей прадед воевал в Великой Отечественной Войне. Антифашист – это человек, выступающий против фашистской идеологии, а также любых организаций и государств, построенных на идее превосходства одной нации над другими. Стоит разделять следующие понятия: антирасизм как часть гражданской позиции и мировоззрения, и антифашизм как часть политического движения. Образованный здравомыслящий человек не может принять антигуманную идеологию, основанную на диктатуре капитала и зоологической ненависти. Следовательно, даже член общества, который не задумывается о том, какие политические взгляды ему импонируют, но который, в то же время, выступает против ультраправых взглядов, так или иначе, является антифашистом.

Напротив, политически окрашенный антифашизм присутствует среди огромного числа левых идеологий. Например, анархический интернационализм является полной противоположностью идеям радикального национализма. Либертарные активисты реально смотрят на вещи и осознают опасность становления фашистской диктатуры. Формы борьбы обычно принимают два вида – информационное и физическое противостояние.

Многие люди, придерживающиеся националистических взглядов, не понимают, что именно толкает молодых ребят на физическое противостояние приверженцам идей национал-социализма и расовой стратификации, существующим в современной России, как бы это парадоксально не звучало. Они считают, что у современных противников их идеологии нет своих контрмер и предложений по улучшению жизни общества. И в этом они отчасти правы. Антирасизм сам по себе не является самостоятельной идеологией, подкрепленной теоретической базой. При этом в антифашистском движении прослеживается четкий крен влево. Милитант, или, как их называет писатель-историк Дейв Рентон, «профессиональные антифашисты», начинают активно заниматься анархической деятельностью и теперь идеологически могут подкрепить свои позиции в противостоянии нацистам.

В последнее время часто можно услышать о том, что те или иные люди ушли из антирасистской борьбы, разочаровавшись или найдя более интересные занятия в противовес простому насилию. Этому есть логичное объяснение. Аполитичный антирасизм берет свое начало на панк-хардкор концертах и футбольных трибунах, вокруг которых образуются объединения людей, которым безразличны идеи национального превосходства. Неприятие нацизма в таких случаях — это лишь реакция на отсутствие возможности спокойно проводить время на панк-шоу или футбольных стадионах. Таким образом, создается идеологический вакуум вокруг понятия «антифашизм».

Ключевым моментом является понимание того, что угнетение людей с другим цветом кожи является лишь следствием существования государства, которое всегда будет проводить политику лишь в интересах своих граждан и доминирующего в нем этноса. Государство заинтересовано в том, чтобы его граждане отделяли себя от остальных наций, используя понятие патриотизма и национальные идеи, а также с помощью резкого противопоставления своей культуры другим. Капитал здесь выступает как главный союзник и инструмент существования большого разнообразия угнетений. Вывод напрашивается сам. Национализм, расизм и ксенофобия будут существовать всегда, пока будет существовать государство, которое всегда будет апеллировать к интересам своей нации. Одновременно с этим глобальная капиталистическая система будет продолжать давать благоприятную почву для неравенства и, следовательно, немотивированной ненависти. Выбив нацистов с трибун и площадок концертов, невозможно будет полностью задушить фашистскую змею и националистические настроения. Даже если это произойдет, в скором времени государство с новыми силами примется прессовать активистов, что, кстати, происходит уже сейчас. Следовательно, антирасизм без определенной политической подоплеки является лишь «видимостью борьбы со злом», светлой инициативой по сопротивлению националистическим настроениям, при выгодном бездействии и наблюдении со стороны государства.

При всем желании сделать общество более справедливым некоторые активисты, к сожалению, пренебрегают остальными аспектами социального равенства. Некоторые могут поражать размахом обывательского мышления. Выступая всего лишь против одного из видов дискриминации, почему-то является абсолютно нормальным дискриминировать людей с другим денежным достатком, дискриминировать по половому признаку, дискриминировать сексуальные меньшинства, с насмешкой относиться к активистам, борющимся за права животных и экологию, бездумно поддерживать крупный капитал, потребляя огромное количество вещей и услуг. При этом гордо называть себя «шавками», используя ультраправую риторику, и тем самым еще больше дискредитировать движение.

Средства массовой информации сократили слово «антифашизм» до обрывочного «антифа». Это словосочетание теперь ассоциируется у молодых людей с субкультурными маргиналами, участвующими в войне с фашистскими объединениями. Естественно, что люди, вообразившие себя взрослыми авторитетами, не будут ставить различий между фашистами и антифашистами, и все это будет представлено в качестве войны молодежных группировок. Именно в таком представлении общества об антифашистах отчасти виноваты люди, которым неинтересна «остальная политическая возня». Нужно ли нам сожалеть о том, что такие ребята решают уйти из движения, "повзрослев и завязав с детскими играми”?

Люди, которые говорят о том, что каждый должен заниматься тем, чем хочет, подразумевая антирасистскую деятельность, глубоко заблуждаются. От осознания бессмысленности данного вида деятельности, не подкрепленного идеологией, очень быстро приходит разочарование. Здесь начинается распутье. Происходит либо радикализация взглядов и поиск решений насущных проблем в политической литературе и общественных инициативах, либо выход из движения и пассивное созерцание политических процессов в стране.

Но история движения знает и тех активистов, которые, пересмотрев приоритеты своей деятельности, не только не ушли из движения, а даже наоборот, стали вносить в него куда более весомый вклад, нежели рутинные еженедельные разбивания нацистских голов.

Александр Яблочный, бывший милитант-антифашист:

Это случилось около 6 лет назад. Я был под впечатлением от книг Эриха Фромма. Мне определённо не нравилось, что происходило в мире, однако мои политические взгляды еще не оформились до конца. Помню, как мой знакомый старшекурсник Никита рассказывал об антифашистах, в ответ я скептически качал головой и ухмылялся. Через некоторое время мне захотелось действия, я стал активно писать на знаменитый форум antifa.ru под ником «Гражданин». Там я встретил молодых леваков всех мастей, хотя antifa.ru позиционировал себя в качестве «аполитичного ресурса». Моя первая встреча с антифашистами состоялась на первомайской демонстрации, в которой принимали участие члены более «красного» порталаantifa.p0.ru. До сих пор вспоминаю, как я дрожащими руками надел повязку на лицо, и какой-то старый коммунист вступил со мной в дискуссию. Ребята из колонны АКМ подумали, что я провокатор, но потом меня узнал администратор antifa.p0.ru и отвел в сторону.

Я стал вникать в тонкости антифашизма. Оказалось, что мой новый знакомый был коммунистом неопределённой тенденции, а Никита — анархистом. Я хотел их познакомить между собой для того, чтобы мы сколотили боевой объединенный моб. Сначала дела шли худо — они никак не могли преодолеть межфракционную грызню. Потом они сдружились, нам удалось провести несколько собраний. Мы стали акционировать.

Я помню свою первую драку. Мы дали пизды какому-то чуваку, подозрительно смахивающего на бона, прямо на эскалаторе метро «Проспект Мира». Я помню, как я волновался, как мы с товарищем никак не могли решиться, чтобы подойти к нему. Мы шли за ним по переходу, он вдруг закричал: «Погнали, блядь!». Я прыгнул ногами вперед — парень покатился по металлическому полотну и закрылся руками. Мы били его, ругаясь матом. Убежали. Помню, что я испытал тогда катарсис. Мне казалось, что теперь мне всё нипочём.

Потом пошли антифашистские будни. Мы часто выезжали мобом, чтобы найти хоть кого-нибудь и избить. Часто эти праздные шатания не заканчивались ничем, тогда мы решали «сгонять на ЧП». Там часто тусовались алкохулиганы, которые огребали благополучных пиздюлей. К этому времени я познакомился с «основой», стал ходить на хардкор-концерты. Это было чудесное время молодости, драк, секонд-хендов, где мы палили фирменные шмотки, сырого хардкора. Честно говоря, я даже и не помню, что было в моей голове, о чём я думал и мечтал. У меня была девушка из «обычных, которые не в теме». Я рассказывал ей обо всём. Как-то я серьёзно задумался о cxe, рассказал ей о своём решении бросить курить и пить. Она не поняла. В конце концов мы расстались — я был слишком «идейным» для нее. Да и моя прическа «пятка-крыска» (мода на которую пришла позднее), ей и её отцу не нравилась.

Где-то раз-два в неделю мы устраивали целенаправленные налеты на бонов. У нас появились свои скауты-девочки, которые отзванивали нам и сообщали оперативную информацию. Надо сказать, боны постоянно отхватывали по полной, на моей памяти не было ни одного случая, когда нас погнали или опрокинули. Впрочем, их всегда было больше, поэтому мы всегда действовали, как группа сумасшедших диверсантов. Мне удалось поучаствовать в нескольких крупных акциях: «Битва у Точки», «Прыжок на Формат-18 в метро», «Люли для CWT», «Побоище на Бауманской». В то время мы дрались только руками, говно считалось чем-то излишним и вредным. Потом антифашисты стали массово скупать «Удары», я тоже купил его, пару раз даже пускал в дело.

Постоянно среди аполитичных антирасистов я встречал особенных людей, отмеченных печатью левачества. Красные мне сразу разонравились из-за близости к АКМ, а других толковых социалистических молодежных партий не было. А анархисты меня заинтересовали. Постепенно я набирался опыта, наблюдая за происходящим. Вырисовывалась структура: вот чёрные, вот красные, вот основа, вот харкдор, вот музыкальные группы. Эти точки образовывали сферы влияния, которые пересекались между собой. Вот и вся материя антифашистского движения.

Летом 2006 года я случайно попал на Соцфорум, посвященный подготовке к антисаммиту G8 в Питере. С этого момента и началось моё крепкое сотрудничество с анархистами. Всё было новым и удивительным. Я поражался стройности теории, работе самоорганизованных коллективов, поразительным личностям, которых очень много в нестройных анархистских рядах.  Конечно, важное значение сыграла анархистская субкультура, умеющая притянуть нужных людей. После бурных событий G8, я вступил в черно-красные отряды бойцов с мировой несправедливостью.

Через полтора года я начал осознавать реальное положение дел в движении. Чем больше я понимал, тем дальше отталкивался от «аполитичного антирасизма». Многое изменилось. Мы пребывали в бодром состоянии духа, осознавая свою благородную роль борцов с фашизмом. Если убийство Тимура мы воспринимали, как невероятную жестокость, которая никогда не повторится, то убийство Саши Рюхина всё расставило на свои места. Было ясно, что нацисты намерены дальше двигаться по пути радикализации к политическому терроризму. Драки стали жёстче. Боны ввели поголовную моду на ножи, теперь каждый антифашист рисковал получить перо в печень во время прыжка. Мы наткнулись на стену, которая росла всё выше и выше. В ответ на наши укусы, нацисты только озлоблялись. Конечно, для них существовала опасность «отхватить по щам от антифаков», они больше себя не чувствовали вольготно на улицах, ведь теперь появилась сила, которая, как выражался Толстой, готова «гвоздить до тех пор, пока не погибнет всё нашествие». Нацисты нас боялись, но количество этого страха никак не перерастало в качественные изменения. Мы пиздили их, они снова появлялись, мы пиздили их, но они возвращались с ножами в карманах.

Мне стало ясно, что мы не можем тягаться с ними в силовом противостоянии. Даже продуманные тактические акции не могли нанести им существенного урона. Тем более, мечтать о решающем сражении, вроде Battle of the Cable Street, мы не могли. Нас было слишком мало. Мы не готовы были убивать. Структурные перестановки в мобах тоже ни к чему не привели. Движение должно быть найти ответ на «вызов истории», но вместо этого молодой колосс в мартенах и черно-красном берете топтался на месте. Никто не мог предоставить новую стратегию развития, либо повернуть гиганта в нужном направлении. Попытки увеличить своё влияние в медиапространстве не дали необходимых результатов. Мы даже не могли четко обозначить свою позицию в прессе, ведь аполитичные антирасисты, которые составляли большинство, просто не имели идеологической базы для этого. Увеличение количества музыкальных групп и расширение границ жанров привело к тому, что мы стали вариться в собственном соку, который грозился застыть и превратиться в студень. Единственный негласный ответ — насилие в ответ на насилие — стал для меня неприемлемым. Я с головой ушел в анархизм.

Кажущаяся гибкость «аполитичной позиции» обманчива. Отрицая левые тенденции, к которым они безусловно тяготеют и связаны химически, нейтралы теряют возможность для исторического маневра. Не сумев вовремя распознать угрозы, движение остановилось в буквальном смысле, вернувшись к состоянию 2006—2007 года.

Естественно, мне бы очень хотелось, чтобы потенциальные левые вслушались в слова товарищей. Бесконечные потоки пропаганды о непоследовательности антирасистской (в противовес антифашистской) аполитичной позиции, необходимости узреть истинного врага в лице капитала и государства встречают только скептические ухмылки. Ухудшение политического климата изменит ситуацию. Я уверен, что вскоре многие нейтралы смогут изыскать в себе пассионарный потенциал и метнутся налево. Последние тенденции только подтверждают это. Хочется привести в качестве иллюстрации новую книгу-манифест «Исход», ставшую катехизисом для людей нашего сорта. Думаю, что она станет поворотным моментом в новой истории российского движения антифашистов. Точнее, её исходом, креном влево.

Безусловно, добро должно быть с кулаками, а также с несколькими томами по анархической теории. Надеемся, что вышеприведенный текст поможет молодым ребятам найти дальнейшую мотивацию в их нелегком сопротивлении несправедливости. Истина познается в борьбе.

Владимир Колыхалов специально для Антифа.Ру